Вот несколько работ из сборника детективных историй "Урядник Сомов"
Владимир Макарченко
Урядник Сомов
(сборник детективных историй)
Случайный ночлег
ч. 1
- Всегда Вам, Игнатыч, спешка нужна. Вот и доспешились. Хорошо, совсем колеса не потеряли. До ближайшего села еще с две версты, а солнышко вона, глянь, ужо за холмы забежать готово. Сейчас отлажу, как смогу. Может, дотянем до села. Там, глядишь, найдем кузню какую. – Ворчал стареющий Архип на своего хозяина, заставившего трогаться в путь на не совсем ладном транспорте.
- Чего это ты, Архип, ворчать на меня вздумал? Хочешь, чтобы по возвращении домой прогнал от себя? Обозлюсь, так и прогоню! – Припугнул Архипа стоявший рядом молодой мужчина, являвший своим внешним видом образ российского понятия «денди лондонский». Хотя и сидела одежда на его стройном теле очень ладно, что-то говорило о том, что ношение гражданского платья не было для его владельца делом постоянным. – Забыл, с кем говоришь?
- Да помню я, вашбродие. Знамо, что прав. Потому-то и не прогоните. С малолетства Вашего при Вас. Как же не поворчать? Еще крепостным Вам от батюшки вашего достался. Так и прилип. Почитай три десятка годков. Не серчайте на меня, Игнатыч.
- Ладно, уж… Только и ты не больно позволяй себе. Умерь ворчливость свою. Хотя, опять же, без нее в дороге скучновато будет. - Улыбнулся тот, кого Архип называл Игнатычем. – Когда далее двинемся?
- Ужо завершаю я. Сейчас и тронем. Только не спехом.
Когда наспех отремонтированный Архипом возок достиг села, солнце не успело спрятать за бугор только самое свое темя. Архип не по годам расторопно определил хозяина на постой к местному купцу, который помог и кузню отыскать и кузнеца к помощи призвать. Обещался кузнец, что к утру будет возок, как новенький.
- Павел Игнатович Усатов! – Представился заезжий гость хозяину неожиданного ночлега.
- Егор Дымов. – Отозвался в ответ хозяин.
После знакомства угостил купец гостя ужином, извинившись, что не может его жена из-за хвори своей выразить свое почтение господину офицеру, нежданно осчастливившему своим визитом их прозябание в захолустье.
- Не скромничайте, господин Дымов! И село Ваше далеко не захолустье, и особняк Ваш многим городским фору даст.
Пропустив по паре рюмочек водки под горячий ужин, хозяин и гость проследовали к в то помещение, где ждала Павла Игнатовича взбитая пуховая перина, которую старательно заправляла постельным бельем статная девка, заигравшая при его появлениями глазами и зарумянившаяся лицом.
- Иди, Дашка, не нужна боле! – Цыкнул на нее, наблюдавший все, Дымов. – А Вас, Павел Игнатович, прошу не обессудить за возможный ночлег. Покойной Вам ночи.
- И Вам того же.
Петух прокукарекал точно в назначенный ему природой час. Тут же ленивым тявканьем отозвался дворовый пес. Где-то чем-то загремела баба, обещавшая Краснушке непременно подоить ее в ближайшее же время. Чей-то басовитый, с сипотцой голос тут же произнес в адрес неповоротливой Авдотьи несколько бранных слов. Потом все затихло. Но Павел Игнатович приложил все усилия, чтобы не покинул его сон, в котором блудливая Дашка успела утопить его в жарких объятьях, уткнув лицо его в пышности своей груди. Однако, попытки оказались тщетными. Уходящий сон унес вместе с собой и сладостное видение.
- Чтоб всех вас сказило. – Простонал разочарованный внезапным пробуждением Павел Игнатович. – Чтоб вам черти самую горячую сковороду подсунули.
Немного смягчило его расстройство то, что рука нечаянно нащупала прохладу кружки с так понравившимся ему накануне терпким квасом, чьей-то доброй рукой поставленной ему на подоконник отворенного для ночной свежести окошка. После того, как кружка была осушена, Павел Игнатович вышел во двор и направился к колодцу. Там он оголил тело до пояса и плеснул себе на голову и плечи холодной воды из колодезной бадейки.
- Вот. Оботритесь. – Раздался рядом сипловатый бас. Тот самый, что ругнулся ранее на неповоротливую Авдотью. Обладателем этого баса оказался хозяин дома, который с улыбкой на лице протянул гостю широкий рушник. – Доброго Вам утра.
Павел Игнатович принял протянутый ему рушник.
- И Вам доброго. Что это так рано встали?
- Нам это дело привычное. А чего это вы вскочили ни свет ни заря? Не спалось на новом месте?
- Да. Не поспалось чего-то. Может и Архип с возком скоро будет.
- Должен быть. Кузнец обещался к утру все отладить. Он свое дело знает. Только, как же Вы дальше двинетесь, когда Архип не спал вовсе? А, ежели дать ему вздремнуть, то вы уже в ночь до Дубков только и доберетесь. Может, подсобить?
- Это как? – Поинтересовался Павел Игнатович.
- Сына своего с Вами отправлю. Он у меня малый смышленый. Доводилось уже и за возницу быть.
- Согласен. – Принял предложение Павел Игнатович.
- Только… не задаром же парня гонять.
- Оплачу. Считайте – договорились.
- Тогда пошли ужо в дом. Харчей на дорогу соберу. А расчет сыну в городе отдайте. Он там у моих знакомцев, до оказии какой, переждет.
*****
Конские копыта то дробно отбивали мелкую рысь по опаленной горячим солнцем глинистой дороге, то отмечали каждый шаг приуставшей лошади гулкими одиночными ударами. Архип похрапывал под левым боком Павла Игнатовича, уложив голову свою на собственный кулак. На узком сиденье возницы восседал, зажав в обе руки вожжи, Митроша, сын купца. Однообразие степной дороги навивало скуку и, чтобы избавиться от нее хоть как-то Павел Игнатович решил завести разговор с временно нанятым кучером.
- Давно ли родители твои тут проживают? Из разговора с батюшкой твоим уловил я, что доводилось ему и в городе проживать. Грамотен и поведением не больно на сельского жителя похож.
Паренек оглянулся на него и заулыбался.
- Верно говорить изволите. Десятка лет еще не минуло с той поры, как батяня мой с маманей сюда на жительство перебрались. Да, из городу прибыли. Я во ту пору еще совсем махоньким был. Сперва мы на постой в доме этом стали. Потом, срок какой-то спустя, старые хозяева съехали. Вроде в другое место куда подались. Отец у них усадьбу, да и дела их торговые откупил. А поначалу он даже в приказчиках у прежнего хозяина побывал. Видно, приглядеться хотел ко всему. Вскорости, после нашего переезда маманя немного захворала, а потом и совсем слегла. Сестра бывшего хозяина за ней ухаживать взялась. Не смогли маманю поднять. Схоронили вскорости. А, когда бывший хозяин с семьей съехал, сестра его так и осталась при нас. С батяней жить стали. А мы ее теперь маманей звать должны были. Только не очень того хотелось. Больно злая она. Всех в свой кулак собрала. И нас, и батяню нашего. А, ежели кто из нас какой проступок допустил, то вообще жизни не было. Такой крик подымет, что и всему селу слышно.
- Обижала, выходит, вас мачеха несправедливо? - Поинтересовался Павел Игнатович.
Паренек ответил не сразу. Немного призадумавшись, он посидел молча.
- Всяко было… - Словно выдавил из себя и после того уже надолго замолчал.
Отобедать остановились недалеко от обочины дороги возле маленького родничка. Обед прошел в молчании. Только отдохнувший Архип, хлопоча возле хозяина, что-то негромко бормотал, скорее по привычке, чем для поддержания разговора. Запрягая отдохнувшую лошадь, он твердо заявил, что теперь сам сядет за кучера. Теперь уже под боком у Павла Игнатовича пристроился Митроша. Когда де возок выехал на дорогу и колеса вновь застучали по дороге, паренька словно прорвало.
- Хотели знать, обижала ли мачеха? Что такое обида? Ерунда! Кабы только это. Она по моему разумению нас со свету сживает. Сестренка старшая следом за маманей вскорости убралась. Стоило только захворать. Правда лекарь говорил, что эта напасть по всему виду в роду мамани моей давно велась. Вроде, как по наследству передавалась. Только, когда следом за старшей и другая сестра хворью страшной в могилу сведена была, стало думаться мне, что мачихиных рук это дело. Сказывал о тех думках батяне. А он меня так отругал, так на меня осерчал, что я боле к тому не вертался. Потом и я захворал. Отец сумел меня как-то на ноги поставить. Очухался совсем. Лекарь сказывал, что грибами я отравился скорее всего, когда в лесу жарил их на костре и ел. Мачеха с отцом в то поверили. Только грибы ел я задолго до того. Так не бывает. Я-то знаю, что все не так. Только, кому про то сказать могу? Вот Вам разве…
- И ты твердо веришь, что все горькие события в семье вашей дело рук твоей мачехи? - Внимательно глядя на парнишку, задал вопрос Павел Игнатович.
- А еще чьих? Чем-то потравила она маманю и сестер моих. Со мной не вышло. Прошу Вас, господин хороший, когда в город приедем подержите меня при себе. Мол, помощник Вам надобен по каким делам. Так отцу весточку отошлите. Он рад будет, что в городе задержался. Все мечтал, что отправит меня туда на обучение. Только, отчего-то так и не отправляет…
- Хорошо, Митроша. Придумаем чего-нибудь. Поживешь у меня. Много странностей от тебя услышал. Пожалуй, поговорю я с одним человеком. Может и его заинтересуют события, тобой рассказанные. – Пообещал Павел Игнатович. То, что стало известно ему от случайного попутчика, его взволновало. Он все более и более чувствовал то, что его визит в дом отца Митрошы, хотя и был случайностью, приобщил его к странным событиям, которые обязательно приведут к повторному посещению усадьбы купца Дымова. Он просто должен выяснить до конца истинную историю этого семейства. Слава Богу, отпуск по ранению надолго привел его в родные места. А от постоянных пирушек, на которые был приглашаем местными помещиками, как герой военных событий, ему уже становилось довольно скучно после полной различных событий армейской жизни. Вот и сейчас он возвращался из поездки в дальнее имение к своему бывшему однополчанину, у которого провел три дня. Возможность принять участие в каком-то авантюрном мероприятии его даже обрадовала.
*****
Полицмейстер, к которому на прием запросился Павел Игнатович сразу же по приезду на место, очень внимательно выслушал его рассказ. Затем попросил парнишку пересказать все так, как он видел и с чем сталкивался.
- Что могу сказать Вам, дорогой Павел Игнатович, интересная штуковина стала случайным Вам откровением. Думаю, что не напрасно Вы соизволили обратиться в наше ведомство. Есть тут что-то, что заставляет думать о наличии злого умысла в сложившихся событиях. Есть у меня умелец по делам таким. Очень, скажу Вам, расторопный. Сейчас познакомлю его с Вами и протеже Вашим. Все одно, личная беседа и контакт с Митрошей ему очень надобны будут для осмысления событий. – Полицмейстер позвонил в стоявший на столе колокольчик и дал распоряжение открывшему дверь дежурному. – Пригласи ко мне урядника Сомова, голубчик, из сыскного отделения.
Когда в дверь с докладом вошел вызванный урядник Сомов, представлявший собой рослого мужчину гренадерского виду, первая мысль Павла Игнатовича была о том, что с таким только в конную атаку ходить, а не сыск вести.
- Знакомьтесь, господа. – Предложил полицмейстер, представляя их друг другу. – А теперь к делу. Препоручаю тебе, Сомов, дальнейшее занятие сыском по тем событиям, о которых поведают тебе господин Усатов и его протеже.
Уже к вечеру следующего дня Сомов нанес визит Павлу Игнатовичу в его домашнем кабинете, который окнами своими смотрел с высоты берега на прекраснейший пейзаж медленно текущей глади воды, окаймленной на противоположном берегу густо поросшим ивняком.
- Как мы с вами, Павел Игнатович, и обусловились, поспешил сообщить вам новости, которые имел возможность раздобыть в течение прошедшего дня. – Приветствовал хозяина урядник.
- Очень ко времени. Сейчас велю ужин подать. Не откажете в любезности откушать со мной?
- Честно сказать, с превеликим удовольствием. Некогда было и пообедать. С Вашего позволения все в одно и совмещу. – Стеснительно, что никак не соответствовало его грозному виду, улыбнулся Сомов.
- Какой вопрос? Меня, бывалого вояку, всегда радует хороший аппетит сотрапезника. Так, что там у Вас новенького?
- Так бывает, Павел Игнатович, - начал Сомов свое повествование о выясненных обстоятельствах по интересующему их делу, - что самые обычные на первоначальный взгляд дела, при их детальном рассмотрении начинают ставить новые вопросы, дающие повод к суждениям и новым намерениям в действиях. Что имеем мы на данный час? А то, что побывал я с пареньком Вашим первоначально в усадьбе, которою владел ранее младший брат знаменитого нашего купца Плещеева, что создавал здесь на реке первое пароходство, а затем и интересующий нас господин Дымов…
*****
…На стук в калитку во дворе вначале злобно залаял пес. Затем какой-то человек твердым окриком остудил его пыл и, как было понятно, закрыл в конуре. Калитка отворилась, и наружу выглянуло бородатое лицо строго взиравшего на пришедших дворового мужика.
- Чего изволите, господа хорошие?
- Я – урядник сыскного отделения Сомов. Со мной Дымов Митрофан. Хотелось бы войти и поиметь личную встречу с хозяином твоим.
- Проходите. – Сразу же услужливо засуетился мужик. – Сейчас доложусь.
Хозяин усадьбы не заставил себя долго ждать.
- Якушкин Петр. – Представился он. – Куда соизволите пройти? В дом или вон в ту беседку? Я бы рекомендовал второе. Там нам и чайку испить на свежем воздухе приятней будет. Вели Глашке, не медля, чай в беседку подавать!
Бородатый мужик, которому было брошено это указание, тут же сорвался с места и побежал в дом. Когда же на столе был поставлен небольшой, сияющий на солнце начищенной бронзой самовар, Якушкин обратился к Сомову.
- Я весь внимание. Хотелось бы знать, чем вызвал внимание к себе полицейского чина?
- С Вашего позволения хотелось бы мне узнать, от кого и при каких условиях откупили вы усадьбу эту. Кем был ее хозяин прежний? Куда подевался теперь? – ответил Сомов.
- Отчего же не рассказать? Приобретение совершено было со всем положенным порядком. Посидите пока тут, а я для начала бумаги, какие могут понадобиться, из дому принесу.
Из предъявленных Якушкиным бумаг следовало, что сделку по продаже ему усадьбы от имени госпожи Плещеевой, получившей эту усадьбу в собственность по отказной в ее пользу бывшего супруга ее, совершил ее поверенный и управляющий торговыми делами дома Плещеева-младшего Дымов Егор, Матвеев сын. К купчим бумагам были приложены составленные стряпчим, подтвердившим состоятельность сделки, копии доверительного поручения на имя Дымова и отступного на имущество в пользу бывшей супруги Плещеева-младшего.
- А довелось ли Вам видеть семью бывшей владелицы? – Поинтересовался Сомов.
- Конечно же. Когда осматривал усадьбу, был зван на семейный ужин. Там всех и лицезрел. Владелицу, двух дочерей ее малолетних и малыша мальчугана, который очень схож своим наружным обликом на вот этого юного человека. – Якушкин ткнул пальцем в сторону Митроши. – И господин Дымов с нами ужин вкушал за одним столом. Мне почудилось даже, что не в качестве приглашенного он там был. Более на хозяйственное его положение смахивало то, как держал он себя.
- Куда же съехала Плещеева с детьми своими? – Спросил Сомов.
- Откуда же мне знать? Не мое это дело. Тем более, если судить по Вашему спутнику, господин урядник, удалось Вам место их пребывания узнать.
- Наблюдательный Вы человек, господин Якушкин. - Похвалил его Сомов.
- В наших делах торговых иного и быть не может. – Довольно заулыбался в ответ Якушкин.
- Как довелось мне прознать далее, Дымов Егор служил приказчиком в лавке, что пристроена к ограде особняка и проживал в помещении для прислуги на первом этаже. Правда, комнатка ему отведена была отдельная и завсегда был он зван к ужину за стол хозяйский. Такими привилегиями никто иной похвастать не мог. Когда старший Плещеев продал свои пароходы и переехал на жительство в первопрестольную, младший его брат тут же последовал за ним. Жену и детей оставил здесь с обещанием вызвать их к себе в ближайший срок. Только, вместо вызова, учинил Плещеев-младший, спустя какое-то время, разводное дело с супругой своей, отписав ей, за согласие на развод, усадьбу. К усадьбе приложил он торговые дела, находившиеся в управлении, ставшего в то время уже управляющим торговыми делами, все того же Дымова Егора. Сам, как дошедшие слухи говорят, в старой столице нашел себе выгодную партию, женившись на вдове какого-то миллионера. Спустя же некоторое время, Дымов стал проживать в особняке совместно с оставленной мужем бывшей хозяйкой своей. Еще поговаривают, что основанием к разводу послужила уличенная мужем неверность его супруги в брачных делах. Якобы то и послужило поводом его отъезда к брату. Якобы Дымов, будучи нечистым на руку типом, подмял под себя хозяйку, завладев поначалу местом управляющего, а затем и самим имуществом вместе с его хозяйкой.
- Ну, это обычные наговоры на человека, которому судьба дала возможность шагнуть в жизни на ступень выше. – Заверил Павел Игнатович.
- Не скажите! Завтра у нас с Вами, коли того пожелаете, может состояться одна встреча, которая вполне, ежели все получится, как замышляю, может сломать Ваше теперешнее впечатление.
Архип быстро отыскал необходимый адрес и затормозил возок возле полуразвалившегося домика с покосившейся крышей. Единственное, что радовало глаз входящего в эту обитель дряхлости, так это большая клумба с яркими цветами, явно созданная чьей-то заботливой рукой. Прибывшие пассажиры протиснулись в скрипящую дверь входа и оказались в ветхой, но аккуратно прибранной комнатушке, которой хозяйка старалась придать нарядный вид всем, что еще могло послужить ей для того.
- Вы Марья Осипова? – Сразу же поинтересовался у сухонькой старушки, сидевшей на скамье возле небольшого столика, Сомов.
- Она самая, барин. – Мягким и тихим голосом ответила ему та.
- Какой я тебе барин?
- Привыкла ужо за столь лет. Седьмой десяток заканчиваю на свете. –Извиняющимся тоном произнесла старушка.
- Я – полицейский урядник Сомов. Это – господин Усатов. Мы по делу к тебе, Марья Осипова.
- По какому еще делу? – Откровенно удивилась старушка.
- Доводилось ли быть горничной у купчихи Плещеевой? - Продолжил вопросы Сомов, не обращая внимания на встречный вопрос.
- Как же! Доводилось! Почитай с того моменту, как хозяин молодой в дом ее привел. А потом съехала куды-то пташка наша. И я на улице осталась. Кому нужна уж была? Теперь перебиваюсь тем, что у добрых людей попросить или отработать своими немощными руками смогу.
- А управляющего ее, Дымова Егора знавали?
- Егорку-то? Шельмеца этого? Знавала на беду свою… Кабы не он явился, пожалуй, я бы до сей поры при своей хозяйке была. Это он ей голову заморочил, да и увез куды-то с малыми детушками. – На глазах старушки появились слезы, которые она аккуратно промокнула платочком необычайной для обстановки свежести. - Ведь, каков был, Иуда! Первоначально в приказчики пролез. Так расстарался в лавке, что хозяин не мог не поставить его командовать там. Остальным житья не давал. Все на глаза лез, чтобы верным псом казаться. А потом и вовсе на грех пошел.
- Это вы о чем? – Заострил ее внимание на сказанном Сомов.
- О том, как он место управляющего получил. – Ответствовала старушка. – Сейчас обскажу вам это гадкое дело. А вышло все через то, что старшой Плещеев в Москву на жительство перебрался. Тогда-то брат к нему наведываться стал. Иногда месяцами дома не бывал. А Дымов все кругами вокруг хозяйки нашей ходить стал. Кобель поганый! Видела я, как она глаз на него положила, Только не наше в том дело. Наше дело – подай, принеси. И молчи поболе. А тут его коварству подмога подоспела. Был у нас до него управляющим Суров Гавриил. Мужик строгий, но справедливый. Все его уважали. Вот и случись Сурову на ярмарку ехать. Хозяин ему деньгу немалую отвалил. Чего-то там закупить для его московских надобностей должон был. А в помощники к нему хозяйка Дымова-то и пристрой. Чтобы, мол, обучался делам серьезным. Мало ли как жизнь повернет. По дороге на ярмарку они где-то остановку с ночевкой делали. В городке каком, врать не буду. Вот тамо-то и случись то, чего от Сурова и ждать не могли. При пьяном состоянии он вздумался в карты играть сесть с какими-то проходимцами. Они бы его до ниточки и обобрали, кабы не явись в то время туда Дымов с попутчиками своими, да не понудь проходимцев бросить награбленное для спасения шкур своих. Малая толика всего и пропала. Тут Дымов и пообещался Гавриилу своими деньгами помочь. При этом заверил, что произошедшее меж ними и помрет. Все дела ярморочные сладили. Хозяин доволен был и хотел, как от других слыхала, подарком хорошим Сурова одарить. Только прознался как-то про то, что на постое было. Сразу же Гаврилку-то со двора и погнал. А на его место Дымова Егорку приладил.
Тот, ужо, вовсе в доме хозяйском на жительство стал. Даже за одним столом с семьей столовался. Не могу точно сказать, но слушок меж наших работников ходил, что все несчастья Сурову Егорка-то и подстроил. А потом сам же все хозяину и выложил. Когда же хозяин нашу голубушку насовсем оставил, Егорка сам на его место пристроиться поспешил. А, опосля, как продал усадьбу, куды-то и голубушку свез из городу. Не могу сказать, куды… Суров? Суров тот в одночасье из городу уехал, опосля всего, что на него свалилось. От позору, однако, бежал. Боле про него не слыхивала…
- Теперь надобно нам, милостивый Павел Игнатович, в управу наведаться. Там, как я разумею, ждет нас еще один человечек, который тоже нам пользу в дознании нашем принести может. Послал за ним с утра. – Известил Сомов, когда они усаживались в возок.
Человек, которого доставили Сомову был никто иной, как бывший извозчик, ездивший с обозом Сурова те злополучные для него времена.
- Фрол я, Баландин. – Доложился лохматый рыжий мужик, от которого довольно явственно пахло смесью конского пота, навоза и самогонного перегара . – Ранее в извозчиках состоял, ныне при конюшне на работах. Про ярманку? Помню. А то. Ходили мы туды в четыре воза. Большой груз должны были в обратку везти. Мне бы водицы, господа хорошие…. В глотке сухость…
По жесту Сомова, полицейский налил в стакан и подал его Фролу. Тот ухватил сосуд с желанной жидкостью обеими руками и, не отрываясь, парой глотков осушил его.
- Благодарствуйте, господа хорошие. Теперя и сказывать полегшее будет. Так вота. Стали мы на постой в одном городке. На постоялом дворе. Как же иначе с возами-то? Гаврила с Егором, те где-то в ином месте постой нашли. Ужо почивать улеглись, когда Егор прибежал к нам с расспросами, видали ли где Гаврила. Взялись мы ему подмогу оказать по поиску. Полгорода обегали. Нашли однако… Сидел наш Гаврила в каком-то грязном кабаке на темной улочке да по хмельному делу денежки хозяйские в картах спускал. Когда прибежали мы туды, он, почитай, вовсе уже без денег оставался. А Егорка, как коршун на тех, кто Гаврилу обобрал, налетел. Мы ему в подмогу. Тады, кинули эти три сорвиголовы денежку на стол и успели в двери метнуться. Хотели достать их, да, чем под руку ляжет, угостить, только не дал Егорка. Сказывал, что тады полиция набежит и нам сроку не будет на ярманку ко времени добраться. А Гаврила лыка не вязал. Словно бадью горькой выпил. Еле отходили потом. Одно мне на ум заковыкой легло. Гаврилу кода к ночлегу доставили, у входа в дом тот узрел я одного из тех гадов ползучих, что Гаврилу обобрать желали. Стоял в темени. Видать, не больно желал с кем-то встренуться. Я-то? Враз заприметил. Коды отошли от дому, сам в тень нырнул. Глядь, а Егорка наш с тем гадом разговор завел и деньгу ему каку-то в лапу сунул. По плечу хлопнул и рассмеялся. Потом так веселым и в дом ушел. Боле ни каких приключениев не состоялось, господа хорошие. До самого возврату домой. А там? Там Гаврилу скоро на Егорку сменили. Егорка еще нас выспрашивал, не сказывал ли кто о делах тех, кому, в хозяйском дому. Грозился, коли дознается, што ляпнули языками своими, враз за воротами очутимся. Хотя и не дознался, а всех троих нас на улицу опосля выгнал со двора. Вот и сказ мой, господа хорошие. Еще бы водички…
- И к какому же выводу пришли Вы, Павел Игнатович? – Спросил урядник, когда Фрола выпроводили на улицу.
- А думается мне, Уважаемый господин Сомов, что превеликим злодеем хозяин моего случайного ночлега выходит. Таков, без жалости, до душегубства дойдет и не оглянется. Может, он-то и порешил супружницу свою. Чтобы свидетельствовать о делах его некому было, когда бы дело до судебного разбирательства дошло.
- Какое судебное разбирательство изволите упоминать? – Поинтересовался Сомов.
- А как же?! Что такое с Суровым учинил? Чистый разбой. По моему разумению, тут ему каторгой пахло при больших-то деньгах. – Уверенно заявил Павел Игнатович.
- Ничего ему тут не пахло, Павел Гаврилович. Напрасно горячиться изволите. Ежели бы тут преступление обозначилось, ужели бы я тут с Вами в рассуждения вдавался, вместо того чтобы выслать за ним людей своих, да сюда немедля притащить для свершения действий следственных? Я на то государем на свое место поставлен, чтобы закон нарушивших к ответу за дела их немедля привлекать. И долг свой исполнил бы непременно и безотлагательно. Только нет тут преступного деяния. Шутку учинил со своим сотоварищем господин Дымов, грязную. Но только шутку. Какое ограбление может быть в вину поставлено, когда не пьющий до того на людях Суров нахлебался, как говорят в народе, до поросячьего визга, а затем еще и игрой азартной увлекся? В игре-то и оставил бы денежки, ему порученные. Это его неподневольное дело. А дымов ему денежки вернул, еще и от щедрот своих что-то присовокупил. Благородный поступок получается, а не разбой. Благодарить его надобно бы. Так выходит из всего нами услышанного. Мало, кто и что заподозрил. Тех соучастников его, где отыскать, чтобы правду выведать? Да и захотят ли они ее нам сказывать. Мало верю в то. И поступок его мне ясен стал. Коли намечались у него с хозяйкой дела амурные, то большим барьером в том стать мог, Гавриил Суров. Потому-то и добился того, чтобы убрать барьер тот. Возможно, что и хозяйка ему подмогу вершила. Возможно, она и шепнула как-то мужу своему о грехе управляющего. А Егор Дымов слово данное сдержал. Сам хозяину о том не промолвил, воротясь. Вот так, на мой взгляд, получается. И не иначе. А о череде безвременных кончин женской половины семьи Дымова пока ничего сказать не смогу. Разобраться еще в том, Павел Игнатович, предстоит. Хотите навестить со мною вместе господина Дымова? Тогда в путь!
*****
Знакомая уже Павлу Игнатовичу, Дашка встретила его, Сомова и сопровождавших их двух полицейских прямо у входа в дом.
- Хозяин просил обождать. Хозяйке нашей ныне совсем дурно стало. – Тихо, словно боясь нарушить установившуюся в доме тишину, сообщила Дашка.
Отстранив ее с дороги, Сомов вошел в дом.
- Вы куда…- Хотела что-то заявить девка, но встретив жесткий взгляд Сомова, замолкла.
- Где? - Резко вопросил тот.
- Вона, там. – Указала девка на дверь в дальнем углу коридора.
Сомов без стука вошел в указанную комнату именно в тот момент, когда Дымов пытался накапать в стоявший перед ним стакан капли из какого-то флакончика.
- Поставьте на место! – Скомандовал Сомов.
- Кто Вы такой?! Что Вы себе позволяете?! – Вздрогнувший от неожиданности, вскричал Дымов.
- Я – урядник сыскного отделения Сомов. Ведите себя тише. Здесь же больная. А флакончик извольте поставить на столик и закупорить. – Тоном, не позволяющим противоречий, заявил Сомов.
Дымов аккуратно закупорил флакончик и безропотно водрузил его в указанное место.
- Я же просил обождать… Мне надобно уже дать лекарство… Время настало… А тут Вы, господа… - Несвязно забормотал Дымов, явно взволнованный появлением внезапных посетителей. – Понимаю. Вам что-то мой сынок наболтал. Он и мне тут ерунду нес про мачеху-отравительницу. Теперь вот… Сама готова Богу душу отдать. Не странно ли, господа?
- Оставьте супругу на попечение судебного медика, который ей, в данный момент, более надобен. – Сомов указал на входящего в комнату пожилого мужчину в черном гражданском платье и с пенсне на носу, с которым, отведя того в сторонку перебросился несколькими фразами. – А мы с Вами проследуем пока в залу. С господином Усатовым Вы уже имели честь быть знакомым, я знаю. Потому, думаю, Вы не будете возражать о его присутствии при нашей беседе.
Дымов равнодушно махнул рукой и повел незваных гостей в гостиную.
- Да! Чуть не упустил из виду! Пошлите кого-нибудь за местным лекарем. Он может быть очень полезен нашему медику. Что-то, на вроде маленького консилиумца. Благодарю. – И когда Дымов отдал соответствующее распоряжение, а все они сели вокруг обеденного стола, стоявшего в центре залы, являвшей собой одновременно и трапезную семьи, продолжил. – Нам известна Ваша деятельность у Сурова. Отстранение от службы управляющего, с последующим затем занятием его места при хозяйских делах. Известно и то, что вы удостоились места своего бывшего хозяина в его семье…
- Мы, с моей первой женой, горячо друг друга полюбили! А потому и оказались вместе. Думалось – навсегда… - Вставил Дымов.
- Нисколько не сомневаюсь в Ваших словах! – Заверил Сомов
- Вы что?! – Вскричал невольно Павел Игнатович. – Верите этому непорядочному человеку?!
- Мы прибыли сюда, Павел Игнатович, не вершить суд гражданский, а провести дознание по некоторому делу, инициатором заведения которого, как я позволю себе напомнить, именно Вы и явились. Могу ли я, с Вашего позволения, продолжить опрос лица, представляющего для дознания определенный интерес? – Ответил Сомов.
- Приношу извинения, урядник. – Покраснел от своей неуместной выходки Усатов. – Продолжайте.
- Теперь к Вам, господин Дымов. Расскажите подробнее, что стало происходить в доме Вашем после того, как Ваша первая супруга имела несчастье впасть в хворь? – Продолжил опрос Сомов.
Дымов, почти слово в слово повторил все то, что довелось слышать Павлу Игнатовичу еще при поездке от его усадьбы к месту своего постоянного пребывания. Сомов же иногда задавал какие-то, казавшиеся армейскому офицеру пустыми, внезапные вопросы, ответы на которые старательно фиксировал в своей записной книжке.
- И Вы окончательно уверовали в то, что подобная хворь – результат наследственности женской половины? – Спросил в очередной раз Сомов.
- Отчего же должен был сомнения иметь, когда все женщины хворали одинаково, а лекарь точно подтвердил, что именно так это и состоит? - Удивился Дымов.
- А когда Митроша захворал? Тоже наследственное?
– Тут иное. Грибами мальчишка отравился, а возомнил себе, что кто-то и его со свету сжить захотел. Его-то лекарь скорехонько на ноги поставил.
- Почему не пытались из городу медика пригласить?
- А для чего? Наш лекарь ранее в городе врачевал. Образование имеет. Опыт. Он не хуже иных свои дела знает.
- И давно он тут у вас врачует?
- Годика четыре тому перебрался сюда. Сказывал, что общения с простым народом захотелось. Да и для практики. А заодно и небогатому люду нашему задарма помощь оказывает. Вроде, нужды большой ему в деньгах нет.
В это в дверях залы обозначился полицейский и жестом попросил Сомова последовать за ним
*****
Вжавшись в подставленный ему табурет и обхватив голову обеими руками, допрашиваемый сидел перед урядником.
- Вам очень хотелось, Павел Игнатович, услышать историю с тремя убийствами и двумя попытками от самого исполнителя этих ужасных дел? Я доставлю вам такую возможность. Преступник перед Вами! Присаживайтесь удобней, подле меня. – Встретив таким словами входящего в кабинет Усатова, Сомов приставил к столу еще один стул. – Давайте Вашу историю! – Обратился затем к тому, кто сидел на табурете.
Когда преступник поднял лицо, оторвав от него свои руки, Павел Игнатович с изумлением обнаружил, что перед ним тот самый лекарь, что принимал участие в излечении семьи Дымова.
- Да-да! Это он! – Видя изумление на лице Усатова, заверил урядник.
- Боже мой! – Воскликнул Павел Игнатович. – И такое возможно?!
- Послушайте сами. Говорите же, Суров!
Услышав произнесенную фамилию, Павел Игнатович невольно вздрогнул.
- Я же уже все изложил. – Заартачился Суров.
- Вам сказано отвечать?! – Резко оборвал его Сомов.
- Ладно уж, господин урядник. Ваша теперь воля надо мной. Извольте выслушать. Тот самый Гавриил Суров, что служил управляющим у Плещеева, являлся старшим братом моим. И не только братом. Он мне родителей, безвременно покинувших мир сей, заменил с детства. Вырастил. Образование получить помог. Потому и не женат был, что боялся разных притеснений в мой адрес от супруги своей. Шесть лет назад нашел меня в Астраханской губернии, где ведал я к тому времени лечебницей в одном уездном городке. Связь с ним была потеряна с десяток лет тому. Как в воду канул. Приезжал я суда как-то. Пытался выяснить, куда съехал. Только ничего иного, кроме того, что был изгнан он хозяином своим с позором разузнать и не сумел. Ясно дело, коли сотворил такое, как мне рассказали, людям знакомым в глаза смотреть мочи не будет. А тут сам объявился. Трудно было уже узнать в нем прежнего Гавриила. Не стало лоску былого. Во внешнем виде аккуратности никакой не соблюдал. Сказывал, что долго искал, не имея данных о том, куда меня дела мои забросили. Обсказал и то, как подлец Дымов ему жизнь исковеркал. Тогда-то и пришло ко мне решение отомстить этому самому Дымову. Оставил брата в доме своем. Пристроил на заработки к местному купцу, который был очень доволен помощником таким, который поболе его в делах знания имеет. А сам сюда перебрался. Отыскать Дымова труда большого не составило. Тут к тому времени долго лекаря на участке не было. Меня с радостью поставили. Решил я так: Должен Дымов пройти перед кончиной своей от рук моих все круги ада. Тогда сердце мое примет мщение, как исполненное и брату бальзам на душу будет. А тут и супружница Дымова прихворнула. Так себе болезнь. Два-три дня и следа не будет. Но я ей такие «микстуры» прописал, от которых она постепенно только по одному пути идти возможность имела. А сестра бывшего хозяина особняка, которая впоследствии заняла место супруги Дымова, не ведая того, мне, через спаивание больной «микстур» тех, очень способствовала в достижении цели конечной. Все вышло, как мне хотелось. Потом за дочек взялся. И они за мамашей своей мир наш покинули. Заприметил, что как-то необычно щенок дымовский, Митроша, на меня глядеть стал. Чтобы глаза отвести, немного ему похворать дал, да и на ноги поставил. Должны были сомнения всякие отпасть. После же отъезда Митроши этого, мачехой его занялся. Все село знало, что не очень сложились у Дымова дела семейные с этой дамой. Самый раз было на него подозрение заводить, чтобы потом сгнил на каторге. Все предусмотрел. Уже немного ей оставалось на белый свет глядеть. А тут вы… Ваш медик, лучше пса обученного к охоте, все разнюхал с «микстурами» моими. Вот и весь сказ мой…
Когда Сурова увели в камеру, Сомов повернулся к Павлу Игнатовичу.
- А Вы, Павел Игнатович, еще когда решили, что Дымову каторга светит? Не все так просто в делах наших. На то и поставлены, чтобы верно оценки давать.
- Да! – Воскликнул Усатов. – Я всю эту историю в своей записной книжке пропишу, чтобы потом однополчанам поведать. Бывает же такое!
- И не такое бывает… Митрошу-то, отправьте теперь к родителю его. Он там теперь ой как нужен при отце. Мачеха, поди, боле не будет притеснять спасителя своего. Пусть живут миром. А про дела родительские промолчим. Ни к чему сыну про отца знать такое. Амурные дела и не на то людей толкают. Суров, старший который, тот сам себе жизнь сломал. Кого винить, когда контроль над собой потерял? Можно ли было такому человеку далее доверять?
- Не прощаюсь окончательно! – Уходя, обратился к Сомову Павел Игнатович. – Ежели возможность представиться, не могли бы Вы обещать мне, принять участие еще в каком-либо необычном деле? С начальством вашим я сумею договориться…
