История одной фотографии

В областной газете «Красный север» №25 (27 438) от 11 марта 2015 года опубликовали мемуарные зарисовки о моем дедушке - Точине Алексее Александровиче, разместив две фотографии. На одной из них изображен дедушка с бабушкой, на второй дед стоит в военной форме  с каким—то мужчиной.
Сколько было удивления, когда из редакции областной газеты пришло сообщение о том, что Николай Коновалов разыскивает меня, потому что он узнал на фото своего отца – Коновалова Николая Николаевича.

Я позвонила по указанному телефону, результатом разговора стала наша встреча. В светлый праздник Пасхи Николай Николаевич со своей женой Татианой Георгиевной приехали в город Сокол. Не описать волнение и ту радость, которую я испытала, когда Николай Николаевич достал из фотоальбома то самое фото, точнее - точно такое же, где его отец стоит рядом с моим дедушкой.

Эту статью я посвящаю землякам, вологжанам, друзьям, нашим предкам -  моему дедушке Точину Алексею Александровичу, бабушке Точиной Александре Васильевне (Глебовой - Коноваловой) и Коновалову Николаю Николаевичу.

Дело в том, что семья бабушки до переписи населения носила фамилию - Коноваловы, а когда стали записывать в метрики, кто-то из местных сказал: «Это Глебовы девки». Так и записали - Глебовы. Николай Николаевич рассказал, что в деревне Кромино было больше десяти семей Коноваловых. Скорее всего, все они были очень дальними родственниками. И так получилось, что  мужчина на фотографии тоже - Коновалов из деревни Кромино.

Вот что мне рассказал его сын Николай:

«Коновалов Николай Николаевич 1904 года рождения (с Алексеем Точиным одного года рождения), уроженец деревни Кромино, бывшего Кокошиловского сельского совета, ныне Сокольского района Вологодской области был призван на Великую Отечественную войну в 1941 году.

Совместная фотография Николая Николаевича Коновалова и Алексея Александровича Точина сделана перед отправлением на войну. Сводный отряд от Вологодской области, в который определили друзей, направили на Ленинградский фронт речным транспортом, точнее на барже. По пути следования во время налета вражеских самолетов транспорт разбомбили.

Выжившие бойцы, вернулись в свои районные военкоматы для повторной мобилизации. Коновалову Николаю, как железнодорожнику дали бронь и направили на обслуживание Северной железной дороги, имевшей военное  стратегическое значение.

Начав трудовую деятельность путевым рабочим, во время войны стал экспедитором по развозке продуктов в магазины, находящиеся на станциях по пути следования пригородного поезда  от Данилова до Коноши.

Николай Николаевич Коновалов часто вспоминал: «Постоянные бомбардировки железной дороги немцами практических результатов не давали:  при подлете вражеских самолетов предполагаемое место
бомбардировки покрывала густая облачность и все бомбы падали мимо цели. Неизвестно, кто хранил эту дорогу жизни, вероятно, наши Вологодские святые, а может и сама Царица Небесная».

В 1952 году семья Коноваловых переехала жить на железнодорожную станцию Морженга. После войны семья Николая Николаевича пополнилась тремя детьми, которые любили летом купаться в образовавшихся от взрывов воронках. В деревне не было ни реки, ни озера и эти воронки детям казались глубокими, а вода в них была теплая, как парное молоко.

Николай Николаевич Коновалов высоких должностей не занимал и правительственных наград не имел, но был исключительно порядочным человеком, как и все население нашего Северо-Западного округа России. Трудолюбие и скромность вызывало уважение у всех знавших его, как по работе, так и по месту жительства.

На станции Морженга редко кого называли по имени отчеству, а Николай Николаевич был тем самым исключением из правил, к кому обращались исключительно по имени отчеству. На железной дороге он работал до шестидесяти пяти лет, воспитал шестерых детей, всем дал техническое образование, четверо младших окончили высшие учебные заведения. Род Коноваловых продолжился и пополнился десятью внуками, которые в свою очередь тоже имеют высшее образование.

Николаю Николаевичу не удалось принять участие в военных действиях на фронте, но наследство, которое деревенский мужчина оставил виде благонадежных семей детей и внуков, является основой и надежной защитой священной русской земли».

О своих дедушке и бабушке, родителях отца  Н. Н. Коновалов рассказал следующее: «Дедушка - Коновалов Николай Иванович в конце тридцатых годов был старостой храма в селе Великий Двор, бывшего Кокошиловского сельского совета Сокольского района Вологодской области и был репрессирован как служитель храма. Долгое время содержался в тюрьме города Кадников, там же он и похоронен, но место захоронения неизвестно. Родственники обращались в архивы городов Вологда и Сокол, но ответ получили такой: «Н. И. Коновалов не подвергался репрессиям, скончался дома в деревне Кромино».

До ареста родственники настоятельно просили уйти Николая Ивановича из церкви, но тот ответил, что не может оставить на разграбление  церковное  имущество.  Противостоять  в  то, советское

время, когда храмы повсеместно разрушали, было равноценно совершению великого подвига.

Бабушка Николая, мать отца в девичестве была Ступихина, звали ее Анна. Забегая вперед, скажу, что одна из сестер моей бабушки Анфия Васильевна Глебова (Коновалова) была замужем за Ступихиным Иваном Николаевичем. (Еще один виток сделала судьба, еще больше запутав родственные связи)… Информации о бабушке Николая очень мало, потому что умерла рано. Известно только то, что двоюродный его племянник Юрий Павлович Ступихин живет в городе Череповец Вологодской области.

Рассказывая о Николае Николаевиче и его семье не возможно не сказать о его жене – Коноваловой Марии Михайловне, удивительной женщине!

Мария Михайловна 1909 года рождения, уроженка деревни Кромино. Выйдя замуж, она не сменила девичью фамилию, так как была одной из тех «большого рода Коноваловых», но не по родственным связям с Николаем Николаевичем. Сейчас трудно распутать родословный клубочек и протянуть нить родственных связей  между семьями, редко кто из простых крестьян передавали по наследству генеалогическое древо.

Мария Михайловна имея один класс образования, в колхозе возглавляла ревизионную комиссию и  имела три правительственные награды: две медали «За материнство» и одну -  «За трудовую доблесть».  Она – труженик тыла, вынесшая на хрупких женских плечах основную тяжесть сельскохозяйственных работ во время Великой Отечественной войны и послевоенные - самые голодные годы (1945-48). Мужчин в колхозе не было, многие женщины еле ноги волочили, иные умирали от непосильного труда прямо на поле. В основном выжили те колхозники, кто в личном хозяйстве держал корову, а таких было меньшинство, так как это был дополнительный труд. Кроме основной работы им нужно было успеть заготовить сена на зиму, вырастить дополнительно овощи на приусадебном участке. 

Мария Михайловна имея корову, сохранила детей и помогала односельчанам обессиленным от голода молоком.

Она брала на себя самую тяжелую работу в колхозе, например, когда обнашивали копны сена, то всегда вставала спереди. При метании стогов сено подавала только Мария Михайловна. Поэтому медаль «За трудовую доблесть» нашла её по заслугам.

Несмотря на то, что двадцать лет жизни  были отданы родному колхозу, пенсию по старости Марии Михайловне государство не выделило (в то время было не положено). Поэтому трудолюбивой женщине пришлось по ночам, когда усыпали дети, плести вологодские кружева, которые сдавала в «Артель». Благодаря кружевоплетению ей был начислен трудовой стаж и назначена пенсия.

Материнская любовь и забота о детях восхищает не менее  заслуг в трудовой деятельности. Николай учился в вологодской школе и четыре года ездил на учебу в областной центр. Поэтому Мария Михайловна - заботливая мама, чтобы отправить сына в школу, вставала в пять часов утра. Надо отметить, что поезд в Вологду через Морженгу проходил в шесть часов, до этого времени ей необходимо было успеть приготовить завтрак. Да и что говорить, в деревнях будильников раньше не было, поэтому местные жители вставали по своему внутреннему будильнику и никто не знает, сколько раз за ночь они вставали, чтобы не проспать назначенное время.

Последний год жизни Марии Михайловны можно сравнить с догорающей свечой у святой иконы: тихо, спокойно, благородно без болей и болезней, как умирают святые люди до конца исполнившие свой долг земной жизни».

О родителях Марии Михайловны Николай Николаевич рассказал следующее: «Дедушка, отец мамы – Михаил Васильевич Коновалов родился и жил в деревне Кромино. Бабушка – Аполлинария Петровна в девичестве имела фамилию Сеничева, родом из деревни Заболотное Вологодской области.

После нашей первой встречи с семьей Коноваловых прошло много времени, сейчас мы с Николаем Николаевичем и Татианой Георгиевной общаемся по интернету. Осенью чета Коноваловых вновь побывала у меня в гостях и, будто близкие родные, мы говорили и говорили, обсуждая новости и анализируя наши родословные связи.

Думы о хитром переплетении жизненных нитей  до сих пор не отпускают. Мой дедушка и папа Николая Коновалова – земляки, родились в одном 1904 году. Учились в одном классе в Покровской церковно-приходской школе, которая была равноудаленная от деревень Пустыня и Кромино. Дедушка взял в жены девушку из Кромино, где жил Николай. На войну одноклассники были отправлены на одной барже, яркое тому свидетельство - старое военное фото.

Николай Николаевич пытался разыскать всех родственников, проживающих не только в Вологодской области, но по всей России. Николай Николаевич Коновалов в память о своем дедушке Николае Ивановиче, пострадавшего за веру Христову, продолжил его дело, занявшись восстановлением храма Святителя Леонтия Ростовского в селе Великий Двор.

И еще о двух случаях, рассказанных Марией Михайловной и запомнившихся на всю жизнь сыну Николаю,  хотелось бы поведать читателям: «В голодные военные и первые послевоенные годы, жители колхоза с нетерпением ждали, когда на полях растает снег, чтобы собрать вымерзший из земли картофель, случайно ненайденный во время осенней уборки урожая. Из этого картофеля пекли оладьи. Одна из колхозниц в воскресный день не вышла на работу, решив набрать драгоценных клубней, напечь оладушек и накормить детей. Бригадир, а потом и председатель колхоза, узнав, что женщины нет на работе, пришла к ней домой и, ни слова не говоря, взяв ведро с водой, залила печь вместе с выпечкой. Выпроводила женщину на работу, оставив детей голодными. Второй случай, а вернее объяснение причины, почему семье Коноваловых пришлось покинуть Кромино и переехать на станцию Морженга.

В 1952 году председатель колхоза сказал Марии Михайловне следующее: «Если муж не вернется в колхоз (а к тому времени Николай Николаевич пятнадцать лет отработал на Северной железной дороге), то семью придется лишить пахотной земли и сенокосных угодий».  Супружеской паре пришлось покинуть родные края и обживаться на новом месте.

Доброта родителей не имела границ. Отец - Николай Николаевич в шестьдесят пять лет, выходя на заслуженный отдых, получил от руководства Северной железной дороги именные часы, но продолжить трудовые будни помешало состояние здоровья. Из-за неизлечимого заболевания головного мозга, из жизни он ушел в возрасте семидесяти четырех лет, оставив о себе, светлую память»…

Спустя много лет, жизнь снова сводит нас с земляками, близкими и далекими родственниками, незнакомыми людьми, случайность это или нет - не знаю. Но одно могу сказать точно: «У народа, не сохранившего свою родословную – нет будущего».

БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК

Сирены вой навечно смолк.
Победа! Мирные рассветы!
Дань памяти - Бессмертный полк!
Несем в руках родных портреты.
Парад! Идет неровный строй.
Пропавших вспомним и убитых.
В семье любой есть свой герой.
Быть не должно солдат забытых!
В рядах Бессмертного полка,
Кто жизнь отдал за мир спасенный,
Кто победил в боях врага,
Давайте вспомним поименно!

Дед часто вспоминал свой первый бой

Дождливым осенним вечером беременная женщина сидела на лавке и ножом щипала лучину, уперев сухое полено в живот. Вдруг очередная острая лучина выскользнула из рук и мгновенно воткнулась в живот. Ребенок в утробе матери резко дернулся, вскрикнув. Одна из соседок, сидевшая на противоположной лавке, сразу засобиралась за бабкой-повитухой. Начались роды. Мальчик родился здоровым, только верхняя губа была немного разорвана, вероятно, это был след от лучины. Роженицу спасти не удалось. Так 7 сентября 1904 года в деревне Пустыня будущего Сокольского района появился на свет мой дед Алексей Александрович Точин.

В 1927 году дедушка женился. В деревне он работал счетоводом, так как имел хорошее для того времени образование - четыре класса. Затем, уже в 1939 году, стал слесарем на ЦБК имени Куйбышева. Семья Точиных, в то время насчитывавшая уже пятерых детей, переехала жить на Печаткинский разъезд. Строительство собственного дома пришлось приостановить: дедушку призвали в Красную Армию, откуда он вернулся 24 июля 1940 года. А в июне 1941 года отправился на фронт.

После войны дед часто вспоминал свой первый бой. Когда прозвучала команда: «Вперед!», ему бы выскочить из окопа и бежать в атаку, но видит - вражеский танк мчится прямо на него. Времени оставалось, чтобы перекреститься и присесть в окопе. Страха в тот момент не было. Просто подумал, что это последнее мгновение его жизни. Но танк проехал дальше, не развернувшись на окопе и не раздавив его. Когда дед понял, что остался жив, то почувствовал, что волосы на голове встали дыбом от пережитого, и шапка вместе с ними поднялась вверх. В 1942 году дедушку направили в Московскую область, в 11-й отдельный учебный автомобильный полк для переподготовки на шофера автомашин «Форд». Так он и воевал, управляя машиной марки «Студебекер», вплоть до Берлина.

Еще один страшный случай произошел с дедушкой, когда он вез молоденьких новобранцев. Сидят они в кузове, шутят: мол, всех немцев разбомбим, только бы добраться до места назначения. Откуда ни возьмись - самолеты. Снаряд упал в кузов, деда взрывной волной выбросило из кабины, контузило. Когда очнулся, осмотрелся - всех новобранцев от взрыва разнесло в разные стороны. Сел дед тогда на землю-матушку и заплакал. Но война есть война - пришлось душевную боль сжать в кулак и ехать дальше.

Победу дедушка встретил в Берлине в звании младшего сержанта. Проходя по немецким улочкам, делился с местными ребятишками крошками хлеба, и сердце его переворачивалось от мысли, что дома ждут пятеро своих сорванцов.

Всю войну он прошагал, имея за голенищем сапога необходимый инвентарь - ложку. Она была алюминиевая, круглая, с короткой ручкой. Дед до последних дней пользовался только этой ложкой, охранял ее как драгоценную реликвию.

Ратная служба Алексея Точина отмечена многими наградами: медалями «За отвагу», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 - 1945гг.», орденом Красной Звезды, а также пятью юбилейными медалями и орденом Отечественной войны II степени.

С войны дедушка возвратился в июле 1945 года. Когда пришел домой, все взрослые были на сенокосе. Младшая дочь Алевтина (когда он уходил, ей было три годика), увидев отца, закричала: «К нам Ленин приехал!» Волос на голове у дедушки от пережитого осталось мало. Он поднял дочь на руки и сказал: «Не узнала меня? Я твой отец!»

Вернувшись, дед достроил дом, в котором на свет появились Алексей и София. Дочь назвали в честь дедушкиной сестры, потому что она ценой собственной жизни сохранила племянников (своих детей у нее не было). Все сдавали кровь в госпиталь, а она берегла жену брата и пошла вместо нее. А когда вернулась домой, легла и больше не проснулась.

Дедушка умел катать валенки, шить сапоги. Мог быть столяром, плотником, печником. Работал слесарем, кочегаром, машинистом паровоза, шофером, продавцом, счетоводом, имел много почетных грамот.

Самое главное - гордился своей женой Александрой Васильевной, не уставал повторять, что Бог ему за сиротство хорошую жену дал. А бабушка добавляла, что в войну вымолила спасение мужу, обращаясь к Господу.

Гордился дед и наследниками, не только детьми - их было семеро, но и внуками, правнуками. Умер он на восемьдесят втором году жизни, оставив о себе добрую, светлую память.

                       Драгоценная крошечка

Это было 9 мая.

Ранним утром аромат пирогов предательски пробрался к моей подушке. Мама хозяйничала на кухне, старалась всё сделать быстро и успеть на мотовоз – маленький паровозик, который в праздник отправлялся в город на час позже. Мне вставать категорически не хотелось. Я несколько минуток понежилась в тёплой кроватке, а потом, чтоб скорее стряхнуть сон, зашлёпала босыми ногами по холодному полу, умылась, оделась. Мама завёрнула в льняное полотенце горячие, только что вынутые из печи пироги, сложила в сумку, а рядом поставила две бутылки с чаем: сладкую - для меня, а другую, без сахара для себя.

Ещё положила пакет с крупой, а сверху бросила несколько конфет. Пора в путь.

Я, быстро опустошив налитую мамой чашку чая, вернулась в большую комнату. Вытащила из крошечной вазы, стоящей на столе, заранее собранные подснежники. Мы так называли медуницы, потому что это были самые первые цветы, которые появлялись на лесных проталинах. Мокрые стебли обернула кусочком газетного листа, лежавшего рядом, поторопилась в прихожую, надела туфли. Мама ждала на крыльце. Молча двинулись в путь.

Первым рейсом мотовоз отвёз рабочих в город и вернулся за жителями посёлка, которые собрались съездить на празднование Дня Победы.

Солнце раскалённым факелом горело у нас над головами. Шум города пугал своей неизвестностью. Тут и там на домах красовались алые флаги. Люди шли, весело переговариваясь друг с другом, а в руках они несли самодельные цветы.

Перед кладбищем на площадке для митингов торжественно выстроились в ряд ветераны Великой Отечественной войны с многочисленными медалями на груди, слева – солдаты с автоматами, справа на трибуну поднялись важные дяди. Они поздравили всех присутствующих с великим праздником. Потом все вместе спели песню «День Победы», после чего салютом прозвучал троекратный залп из автоматов. И лишь после завершения митинга мы направились на могилку к папе, жизнь которого оборвалась, когда мне было пять лет. Мама посыпала крупу на могилку, разостлала на скамейку полотенце, разложила пироги… Один, самый большой, разломила пополам и осторожно положила около памятника. Потом достала чай, села на краешек, я около неё пристроилась. Отведали пирогов, мама, как обычно, глубоко вздыхала, но ничего не говорила. Я первой нарушила молчание:

– А почему дедушка в этот праздник только плачет, а ничего не рассказывает?

– Трудно, доченька, вспоминать, как жернова войны русские судьбы перемололи в пыль, всю жизнь перевернули наизнанку. Вот сейчас с тобой сидим тут, пироги уплетаем, а в войну мы с отцом – томимые голодом подростки – мечтали поесть досыта. Вы-то теперь ни хлеб, ни печенье не бережёте. Да вот случай про печенье
Расскажу…

Она сложила все пожитки обратно в сумку, коснулась памятника, будто прощаясь, взяла меня за руку, и мы двинулись в обратный путь.

- Так вот, - на ходу продолжала мама, - в середине сентября 1943 года, после окончания курсов фабрично-заводского обучения, приехала я из Тотьмы на Михалёвский посёлок на торфоразработки, сразу  трактористом назначили, а отец, значит, помощником был. Мне шестнадцать исполнилось, ну, а он на три года младше. Весной следующего года послали меня в качестве сопровождающего на машине в Вологду, за товаром на склад. Заходим в помещение, а там кусковой сахар в коробках на полках лежит, много мешков муки, разной крупы, корзины с яйцами. А внизу, на самой нижней полке, - маленькая коробочка с печеньем. В животе от увиденных продуктов заурчало. Подошла тут женщина-кладовщик, посмотрела на меня, исхудавшую девчушку, и сжалилась: пихнула крошечную печенюшку в ладошку, пригрозив, чтобы сразу съела и никому об этом не рассказывала. Теперь можно рассказать… в жизни не ела ничего вкуснее той военной крохи – печенюшки.

А когда мы вернулись домой, мама прошла на кухню и достала из-за иконы что-то аккуратно завёрнутое в холщевую тряпочку. Молча подала мне. Я осторожно развернула материю, потом пожелтевшую от времени газету – и увидела сохраненное мамой сокровище: крошечку военной печенюшки.

Отредактировано Нина Гаврикова (2016-05-09 09:20:00)