Это письмо моя бабушка Валентина Петровна Шишкина написала мне несколько лет назад.
О тех днях в Сталинграде. Сейчас так по разному оценивают результаты Великой  Отечественной войны...
Что  происходило в годы войны вместить в себя новые поколения не могут. Стараются избегать, ретушируя.
Но это было...

Родилась я,  Валентина Петровна Шишкина ( Конелец), 7 ноября 1928 года в городе Сталинграде. До начала бомбежки в Сталинграде я успела закончить только 6 классов. В то время в первый класс принимали только с 8 лет. Папа работал на заводе "Красный  партизан" инженером. Мама в Комбанке - кассиром. Жили дружно, хорошо. 1 мая 1941 года родилась сестренка - Виолетта. Но счастье  длилось не долго, началась война.  Папу взяли на фронт в Кавалерию и больше мы его не видели.
23 августа 1942 года мы сидели на веранде. Бежал мальчик лет 5-7 и показал нам на небо, сказал: " Посмотрите сколько летит птичек!" Мы посмотрели вверх и ахнули - это летели немецкие бомбандировщики. Началась бомбандировка  города. Мы еще не придавали этому особого внимания, очень получилось для нас неожиданно. Взяли с собой сумку с документами, и как  были в халатах и тапочках, побежали в бомбоубежище. И началось... крики, стоны, огонь, взрывы, плачь. Полетели осколки от бомб  месте с ними - ноги, руки и прочее.
В бомбоубежище мы отсиделись сутки. Затем наступило затишье. Мы вышли из укрытия и увидели страшный кошмар. Был день и была ночь. Солнца из-за огня и дыма не было видно. Дышать было нечем. Наш дом сгорел. Вокруг одни трупы. Мимо проезжала ассенизаторская машина. Водитель посадил нас на верх и отвез в поле. Сейчас это улица Хорошева. Раньше там был аэродром военных. Сидели мы (я, мама, сестренка) в заброшенном  окопе. Затем увидели, что солдаты, закрывшись веточками, куда - то бежали. Мама спросила куда они бегут. Солдаты ответили, отступают.
Мне пришлось бежать через овраг к бабушке, которая жила на Полковой улице, чтобы узнать живы ли они. Вдруг в небе появился немецкий самолет. Летел низко. Он стал пикировать на меня, я упала в воронку (от снарядов или бомб) и смотрела  немецкому летчику в лицо. Он ехидно ухмылялся и вновь набирал высоту. Пока он набирал высоту, я перебегала о воронки к воронке. Когда немцу надоело надо мной издеваться он улетел. В то время  немецкие самолеты господствовали в небе Сталинграда.
Однажды мы наблюдали, как наш один ястребок вступил в бой с тремя немецкими. Один самолет он сбил, два  другие сбили его. Наш летчик выпрыгнул из самолета на парашюте. Немцы кружили над ним и расстреливали его.
Итак, я добежала до бабушки  и узнала, что она, мамины  две сестры с детьми были живы. Вновь той же дорогой побежала за мамой и сестренкой. Так мы добрались до бабушки. Дома у них пока были целы (один бабушкин, другой ее дочерей с детьми). Во дворе было 2 бомбоубежища. Одно бомбоубежище имело два выхода. Один - около дома, чтобы немцам с Мамаева Кургана не было видно.  Второй был в летней кухне, чтобы можно было пожарить пшеницу. В день  давала бабушка всем по столовой ложке жареной пшеницы, а потом- уже сырой. Такова была норма - 1 столовая ложка.
Как - то к нам зашел наш разведчик. Имени я его не помню. Спросил не знаем ли мы, как  пройти через барак на ту сторону.  Бараками называли глубокие овраги или расщелины шириной приблизительно метров 500-700, а глубина , наверное, такая же. Заросшие кустарником.  Внизу была труба (водосточная),  соединявшаяся с другой стороной, так как наверху был мост.
Я дала согласие провести их через трубу, потому, что в детстве мы там играли в казаки - разбойники.   Разведчикам показала эту трубу и ждала их возвращения на нашей стороне. Вскоре они появились с "языком"  и  трофеями (шоколад, мука, сахар). Шоколад и муку они отдали нам и у нас был праздник, ели  лепешки.
За водой я бегала на Волгу под обстрелами. Затем немцы стали обстреливать наши дома. Начался пожар. Мы с мамой побежали к Волге. Там находился штаб. По пути нашли бомбоубежище, где было человек двадцать и спрятались.
Немцы стали продвигаться  к штабу, но получили отпор. Тогда немцы собрали нас, поставили кругом. Сами встали во внутрь круга. Наставили на нас оружие и погнали к своей территории. Мы услышали, как наши бойцы кричали нам, что бы мы падали на землю, что они Жуковские(капитан) морская пехота и получили приказ ни одного немца не выпустить.  Мы им кричали, что не можем, так как в спину нам уперлись автоматы. Нам так или иначе умирать - стреляйте.
Далее я ничего не помнила.  Когда очнулась около нас  стояли пехотинцы и сказали, что немцы уничтожены. Нас из 20 человек осталось 4. Это я, мама, сестренка и чей то дедушка. Мы с мамой вернулись в блиндаж... Дом сгорел. Мама хотела посмотреть живы ли родственники, но я попросила ее остаться с сестренкой, так как еще был обстрел. Взорвались цистерны и остаток нефти стекал в Волгу, таким образом Волга горела. Я сказала - пусть лучше меня убьют, а она останется жить. Сестренке  было 1,5 года и ей мама нужнее, чем я -  тринадцатилетняя девчонка. Когда пробралась в блиндаж к бабушке - оцепенела. Все были мертвы - задохнулись дымом. Об этом рассказала маме и мы  решили выбираться из зоны артобстрела.
Когда мы бежали вновь к Волге я обратила внимание, что наша Велочка бледная, а у мамы на груди -кровь. Оказалось, что это была ранена моя сестра. Пуля вошла в левое плечо и вышла из под левой лопатки. Мы попросились к одной бабушке, чтобы перевязать Виолетту. У бабушки  осталось от дома 2 стены, но сохранился погреб, где она жила. Сестренка моя тяжело умирала, мучилась сутки. Мне пришлось вновь бежать в наш блиндаж, чтобы взять отрез, сшить платье, оббить ящик от снарядов и похоронить сестренку. Не успели мы отойти от могилы, как ударил снаряд в могилку и осталась одна яма.
Затем нас на дощениках (лодка, плоское дно) под обстрелом переправили на другой берег. В Ленинске мы с мамой добровольно пошли в Армию, так как остались одни. Попали мы вначале в  III Украинский фронт. Мама была финансист, ее взяли в штаб. Ну, а я в первое время выполняла работы (рубила, пилила дрова, носила воду, была прачкой). Затем нашу часть перевели в I  Белорусский фронт 5 Ударной Армии. Закончила я ускоренные курсы медсестер прямо при полевом госпитале. Так вот из меня сделали медработника. Моя мечта была стать юристом. Я знала все законы, но судьба распорядилась по - другому.
Итак, в составе  I Белорусского фронта 5.У.А. прошли мы боевой путь от Сталинграда до Берлина. Принимали участие в освобождении Варшавы.
Расскажу самый запомнившийся мне случай.
При форсировании реки Одер наш полевой госпиталь расположился на берегу. Понтонщики наводили мост. Вдруг из леса появилась немецкая дивизия (вернее, остатки от дивизии, которая осталась у нас за спиной). Вот тут началась бойня. Все раненые, кто мог и кто не мог, отбивались вместе с медработниками кто чем.  Даже в рукопашную лопатами, от немцев. На наше счастье подоспели танкисты с пехотой и мы были спасены. С большими потерями.
Понтон (мост) был готов и мы переправились на другой берег, продолжая принимать раненных. Было холодно, голодно.  Очень часто полевую кухню разбивали снаряды. Но не смотря на все невзгоды все дружили. Все были равны, какой бы нации не был человек. На привалах устраивали концерты, балагурили. Правда, после пережитого в Сталинграде, я до 1960 года не умела улыбаться и смеяться.
После окончания войны, некоторые полевые госпитали, в том числе и наш, объединили в Гарнизонный госпиталь. Наш госпиталь находился в городах Росток, Висмар и  Веймар. Ездили  в Бухенвальд на экскурсию, смотрели печи, где уничтожали людей.
Из госпиталя меня не отпускали. Когда война закончилась мне было 16,5 лет. Я писала письма в Москву Малиновскому  и  Василевскому, чтобы меня направили в Союз. Мою просьбу удоволетворили.
Возвратившись в Сталинград, я устроилась в банк на работу и продолжала учиться в вечерней школе. В то время в дневных и вечерних школах программа была одна и та же. Окончив 10 классов пошла в медучилище. Учиться  было легко, так как практика у меня была большая.
По воскресным дням мы выходили восстанавливать город. Играли духовые оркестры, а мы под музыку расчищали от развалин, трупов и т.д. В то время был только один выходной день в неделю - это воскресенье. И вот полдня мы отдавали на восстанавление города. Строился он у меня на глазах.
То, что я написала - это сотая доля всего пережитого. Вспоминать тяжело.
Имею награды: Орден "Отечественной войны", медали "За боевые заслуги", "За освобождение Варшавы", "За взятие Берлина", "За Победу над Германией", узбекскую медаль"Жасорат", что означает "За Мужество и Отвагу", а также -  "Отличник санитарной службы" и ряд юбилейных.