Дело в том, что он возник, как ответ на один спор. Скоро его можно будет купить в "Книжной лавке Старой Птички". Как в электронном, так и в бумажном виде.

- Так вот, - как-то нервно и торопливо продолжал Дмитрий. Я знаю, что вы решили продолжить работу с камнями под крышей ФСБ. Ну что ж. Наверное, это разумно. Но вы не понимаете. Дело в том...
Я даже не знаю, как об этом сказать. Понимаете...
ФСБ совсем не интересуют камни. Совсем. Да.
Тут дело в счетах Андронова.
- Каких счетах? - вырвалось у Мими.
- Ну... знаете... золото парти... хе-хе. Так сказать. Дело в том, что после этой истории были заблокированы счета в одном из самых известных банков. На имя Ивана Стэнли. Ничего особенного... Да, и заблокировали их вполне законно. Попросили обосновать происхождение денег. Ну, знаете, конвенция о противостоянии отмывания денег. Нет, ну наши, конечно, возмутились - кого вы решили проверять? Андронова???!!!!! Да вы что? Вы знаете, кто он?
- Да, - просто ответили американцы.
В общем, надо было искать обоснование для организации операции по спасению денег нашего генсека. Вот и придумали эту фенечку под названием "свет потухшей звезды".
Мими села на диван бледная, как полотно. Бруно смотрел то на неё, то на Дмитрия.

- В общем, пока вы трудились над тайнами вселенной, наши потребовали снять блокировку со счетов. В обмен...
В обмен...
Вы конечно много натерпелись, я понимаю. И эти камни.
- В обмен на что? - грубо спросил Бруно. Мими смотрела на происходящее широко открытыми глазами.
- В обмен... ну, как бы это сказать...
- Ну!!! - не выдержала Мими.
- В обмен на Бруно.
В номере повисла гробовая тишина.

Мими встала.
- Давид, вы должны мне помочь.
Нет. Пообещать.
Я понимаю, это смешно давать устные обещания в камере ФСБ. Да ещё женщине.
И , тем не менее, я вас прошу. Не знаю, как вы справитесь с этим... Да и захотите ли...
Но другой возможности, другого шанса у меня нет.
- Да, да, конечно. Я сделаю, всё что смогу, - тихо произнёс Давид.
Завтра вы будете освобождены. Под подписку о сотрудничестве, но это не страшно. Им не нужны ваши доносы. Это делается так, для проформы.
Вы будете свободны потому, что остаётесь единственным хранителем тайны. Это ваша жизнь. И это ваша смерть.
От того, как вы этим распорядитесь, будет зависеть ваша судьба.
Я человек конченный. Меня ждёт психушка.
Бруно...
Милый Бруно...
Его уже нет в живых. Я это чувствую.
Остаются камни.
В них ваша жизнь. Пока их нет в руках ЦРУ и ФСБ, вы будете живы.
- Меня будут пытать, - то ли спросил, то ли утвердительно произнёс Давид.
- Нет, это бессмысленно. Вы не будете знать, где камни. Но вы будете единственным, кто поймёт, о каких камнях идёт речь.
Утром Давида выпустили.
Очень вежливый капитан выписал ему бумаги и проводил до огромных дубовых дверей.
Он стоял на улице долго-долго. Мешая входящим. И всё никак не мог наглядеться на это серое, затянутое свинцовыми тучами и висящее прямо над головой, московское небо.

- Я вам всё рассказал, - сказал Давид и потёр подбородок.
- Теперь вы знаете, что это за камни. Я человек маленький, подневольный. А бороться с системой это так бессмысленно. Я дам вам пять минут. Простите.
Он виновато взглянул на Лиссэль.
- Я ни чем не могу вам помочь.
Лиссэль смотрела ему в лицо широко октрытыми глазами. Не только потому, что в комнате царил полумрак. Нет. Она постепенно начинала понимать, в какие неприятности она попала. И не по своей воле, а благодаря совершенно незнакомому человеку. "Почему я?" - в сотый раз спрашивала она сама себя. Женщины не могут собраться в трудную минуту. "За что?" - звучало, как мольба. Лиссэль не в первый раз сталкивалась с трудностями, которые, казалось могут разрушить жизнь любого. Казалось, после пережитого уже не подняться. И никто, никто, кроме подушки и молчаливого кота не знал, чего ей стоило начинать жизнь сначала. Но здесь у неё просто опускались руки от безысходности и несправедливости.

Она осмотрелась. Двор был проходной. "Ну хоть тут повезло", - подумала она. И скрылась в мокрой темноте громко цокая каблучками в колодце двора под взгляды чёрных неживых окон.

Он смотрел на неё ничего не спрашивая.
Нет, он не был похож на "этих". Она сразу почувствовала. Как? Она сама не знала.
- Мы знакомы?
Мужчина улыбнулся.
Лиссэль вдруг стало теплее. Она поняла - опасности здесь нет. У неё было такое нервное состояние, что она готова была кинуться к нему на плечи и, зарыдав, просить защиты.
Но... Этикет. Инстинкт самосохранения... Просто гордость.
- Я могу вам чем то помочь?
Мужчина улыбнулся ещё шире.

Всё, дела. Нет времени, хоть плачь!