Он ждал этого. Он чувствовал наступление события каждой своей клеточкой. Что-то, сидящее где-то внутри него, требовало притормозить ход автомобиля, постоять на обочине, подышать сырым воздухом. Но мозг настойчиво заставлял ногу давить на педаль газа.
Еще эта моросящая пелена серой водяной пыли! Ленивый бег щеток в движении туда-сюда, как хронометр отмерял приближение момента
этого.
От усталости, или от напряженности устремленного вперед взгляда, картинка затуманенной дороги стала временами куда-то исчезать. С каждым десятком километров эти провалы видимости увеличивались в своей продолжительности. Его тянуло ко сну…
Половину суток назад он получил тревожный звонок жены:
- Я не знаю, что произошло, но маме внезапно стало плохо…
- Вызови врачей! Ты же знаешь, что я за полторы тысячи километров!
- Вызывала… Говорят, надежды нет… Бросай все и выезжай домой. Может быть, успеешь…
- Так плохо?!
- Я же сказала… - Рыдания в трубке прервали короткие гудки.
…Накануне этой деловой поездки, от которой зависел переезд его семьи в шумный северный мегаполис, бывший их с женой давней мечтой, он видел сон. Ничего не значащий сон о детстве. Кухонька их маленького домика в саду высвечена ярким солнечным лучом, на фоне которого мама смотрелась, как парящий ангел. Шкворчащая сковорода на электроплитке. Аромат жарящихся пирожков. Его любимых пирожков с тушеной капустой в желто-коричневых корочках. Мама выловила вилкой один из пирожков и протянула ему:
- Бери осторожно. Горячий. Подуй хорошенько! Беги в сад. Там и поешь.
- А ты?
- Я одна пока побуду. Когда станешь нужен, я позову…
Что он мог значить этот сон? Да ничего! Воспоминание из детства. Мама, провожая его в поездку, снова сунула пакетик с пирожками. Его постаревшая мама оставалась все такой же хлопотуньей, хотя все в доме могла делать без ее участия давно уже нанятая горничная. Печь пирожки сыну было святым. Туда не допускался никто. Ни жена, ни горничная. Он не спорил. Ему нравился тот мягкий огонек радости в любимых глазах, который загорался всякий раз, когда он с восторгом и благодарностью принимал заветный пакетик в дорогу.
Размышления притупили его внимание,  и он чуть не проскочил знак ремонтных работ и указатель объезда. Ему показалось, что он никогда не видел этого участка дороги, хотя и ездил здесь много раз. Моросящая с неба вода могла смазать и изменить картинку. Немного сдав назад, он съехал на объездную дорогу, указанную дорожным знаком.
Фары выхватили глубокий тоннель в густо поросших лесом обочинах.
Видимость почти нулевая. Если выскочит какой-нибудь встречный – столкновения не избежать. Нужно сбавить скорость. Он прижал педаль тормозов и переключил передачу. Стрелка спидометра обозначила падение скорости более чем в два раза. Но лесная масса плыла навстречу автомобилю, не снижая, а, как показалось, набирая скорость. Потом все провалилось в сплошную тьму. Осветительные приборы автомобиля никак не реагировали на его попытки восстановить свет. Сколько это продолжалось, он не знал. Вжался в сиденье и ожидал чего-то…
…В комнате был мягкий голубоватый свет. Он нисколько не раздражал, а окутывал все пушистой мягкостью. Приложив все силы, он слегка повернул голову влево. Комната напомнила собой больничную палату. Скорее всего, реанимационная. Столько всяких штуковин понаставлено и понавешано. Кто-то сидит на стуле рядом. Кто-то знакомый… Мама!
- Ма…ма… - Желая крикнуть, еле пролепетал он. – Как ты здесь?
- Тебе было плохо, сынок. Очень плохо. Мы просто могли,  не встретится.
Я уже простилась с этим бренным миром. Но они… Ты не можешь их видеть. Тебе еще рано. Они так решили. Потому я здесь.
- Что со мной? Я так спешил к тебе…
- Они мне все о тебе рассказали. Твоя любовь ко мне понудила их пойти на нарушение собственных установок. Мы встретились…
- Я всегда буду любить тебя.
- Я знаю…
- Прости, если я когда-то был недостаточно учтив с тобой.
- Матери прощают все. Они не умеют обижаться на своих детей…
- Ты побудешь со мной? Наверное, я скоро полностью приду в себя.
- Нельзя, сынок. Наше время прошло.
- Я успел к тебе, мама.
Комната погрузилась во тьму, и тут же человеческое многоголосье вплотную приблизилось к нему. Все голоса были незнакомы.
- Ма…а…ма… - Теперь уже громко простонал он.
-Жив! Жив! – Чей-то звонкий голос известил окружающих.
Он открыл глаза. Вокруг стояли какие-то люди, а позади них ярко светился салоном большой автобус.
- Глядите! Машина с обрыва и всмятку, а он – целехонький лежит на обочине. Такое даже в кино не увидишь!
- Отойдите! Дайте осмотреть! Я врач! – Над ним склонился мужчина с седой головой и добрыми голубыми глазами, в которых, казалось, отразилось само небо. - Все у тебя в порядке. Сейчас выпьешь чашечку кофе, для бодрости, и все встанет на свои места. Ты же успел повидаться с мамой?
- Откуда… Откуда Вы знаете? – Но того, кто назвался врачом, перед ним уже не было. – Так, вот вы какие!
- Ты о чем это, парень? – Над ним склонилось улыбающееся лицо. – Я водитель автобуса. Патруль уже вызвал. Вон и мигалки видны. Куда ты так летел?
Он поднялся навстречу патрульным.
- К черту машину! Со мной все в порядке. У меня умерла мама! Я спешу проститься с ней!